Елена_Дракон
26.09.2021 05:58
Продолжение повести (IX)
Сообщениями и комментариями уже набрала баллы на социальную версию,
а потому публикую продолжение повести.
Продолжение.
(С) IX «Та, которая под цвет травы, спала сладко и крепко, слегка приоткрыв рот. В ней оставалось много детского, хотя она уже стала женщиной. Никогда, ничем ещё не гордился так Юлс в своей жизни, как тем, что она предалась ему безбоязненно и радостно. Она и заснула так быстро потому, что доверила ему себя. Отныне он делался её защитой! Он прижал её к себе с воскресающей силой, руки его были надёжны, как пристанище.
Она вздохнула, но не проснулась.
Затихнув, Юлс молча и растроганно следил за дрожащими струйками воздуха, которые поднимались от тлеющих углей, едва освещая бедную утварь, сосуды и миски из красной и серой глины.
…Когда они вошли в пещеру, её сухие быстрые губы коснулись его рта, ставшего вдруг как воспалённая рана. Поцелуй был крепок и мгновенен, словно птица клюнула и отлетела.
Он ждал не дыша, уронив руки.
Они стояли посреди хижины, не зная, кто они теперь друг другу. Наконец она сделала не жест, а намёк на него; это было движением внутри. Он отозвался, как будто его стукнули молотом. Все их эмоции были сейчас оголены и бесхитростны. Едва они приникли друг к другу, как ощутили пронизывающий удар, который прошёл через их трепещущие тела, и одновременно, почти в беспамятстве, вскрикнули обнимая друг друга.
Рапсоды и поэты! Ещё и ещё раз воспойте любовь, потому что она – смелая надежда мира! Когда люди засыпают в тяжёлом предчувствии войн, с нерассеявшимися страхами, она одна дышит полной грудью!
И разве можно прожить без надежды в этом мире? Разве можно целоваться, рожать детей, садиться за письменный стол перед кипой чистой бумаги? Только надежда – вопреки всему, посреди развалин, за спиной у которых хаос и вопли, – только она стоит одна, вырастая почти до облаков и протягивая руку отчаявшимся.
Пусть губы её солонее слёз, она всё-таки улыбается ими! Она может обойти трижды земной шар со сбитыми ногами и готова защитить каждого своим телом. Она знает то, о чём забыли другие.
И даже если Земля станет бесплодной и мёртвой – сгорят её травы, обуглятся леса и иссякнут реки, – небо останется прежним; его богатое звёздное шитьё не потускнеет, и мириады человеческих глаз, устремляемых вверх от века, сохранят там, отпечатавшись на небесном негативе, свет своей любви и надежды.
Так не отвлекайтесь же, поэты и рапсоды, на ненависть! Спешите прославить любовь, которая живёт рядом с вами! Пожалуй, только она, бесплотная и неосязаемая, одна реальна посреди мира реальнейших вещей, которые можно ощупать, съесть, поджечь и уничтожить, но которые не прибавляют нам мужества жить.»
Продолжение следует.
Продолжение.
(С) IX «Та, которая под цвет травы, спала сладко и крепко, слегка приоткрыв рот. В ней оставалось много детского, хотя она уже стала женщиной. Никогда, ничем ещё не гордился так Юлс в своей жизни, как тем, что она предалась ему безбоязненно и радостно. Она и заснула так быстро потому, что доверила ему себя. Отныне он делался её защитой! Он прижал её к себе с воскресающей силой, руки его были надёжны, как пристанище.
Она вздохнула, но не проснулась.
Затихнув, Юлс молча и растроганно следил за дрожащими струйками воздуха, которые поднимались от тлеющих углей, едва освещая бедную утварь, сосуды и миски из красной и серой глины.
…Когда они вошли в пещеру, её сухие быстрые губы коснулись его рта, ставшего вдруг как воспалённая рана. Поцелуй был крепок и мгновенен, словно птица клюнула и отлетела.
Он ждал не дыша, уронив руки.
Они стояли посреди хижины, не зная, кто они теперь друг другу. Наконец она сделала не жест, а намёк на него; это было движением внутри. Он отозвался, как будто его стукнули молотом. Все их эмоции были сейчас оголены и бесхитростны. Едва они приникли друг к другу, как ощутили пронизывающий удар, который прошёл через их трепещущие тела, и одновременно, почти в беспамятстве, вскрикнули обнимая друг друга.
Рапсоды и поэты! Ещё и ещё раз воспойте любовь, потому что она – смелая надежда мира! Когда люди засыпают в тяжёлом предчувствии войн, с нерассеявшимися страхами, она одна дышит полной грудью!
И разве можно прожить без надежды в этом мире? Разве можно целоваться, рожать детей, садиться за письменный стол перед кипой чистой бумаги? Только надежда – вопреки всему, посреди развалин, за спиной у которых хаос и вопли, – только она стоит одна, вырастая почти до облаков и протягивая руку отчаявшимся.
Пусть губы её солонее слёз, она всё-таки улыбается ими! Она может обойти трижды земной шар со сбитыми ногами и готова защитить каждого своим телом. Она знает то, о чём забыли другие.
И даже если Земля станет бесплодной и мёртвой – сгорят её травы, обуглятся леса и иссякнут реки, – небо останется прежним; его богатое звёздное шитьё не потускнеет, и мириады человеческих глаз, устремляемых вверх от века, сохранят там, отпечатавшись на небесном негативе, свет своей любви и надежды.
Так не отвлекайтесь же, поэты и рапсоды, на ненависть! Спешите прославить любовь, которая живёт рядом с вами! Пожалуй, только она, бесплотная и неосязаемая, одна реальна посреди мира реальнейших вещей, которые можно ощупать, съесть, поджечь и уничтожить, но которые не прибавляют нам мужества жить.»
Продолжение следует.
