Продолжение. (С) II «Юлс рано узнал о тайне женщи...

Продолжение.

(С) II «Юлс рано узнал о тайне женщины, но тайна эта открылась перед ним обнажённой однажды на мокром берегу, куда приволокли беглянку и, не стесняясь друг друга тешились ею до тех пор, пока не пришло время поднять паруса.
Юлс слышал её крики и мольбы на непонятном языке – голос её странно и сладко отличался от мужского! Он видел газельи глаза, которые меркли, и губы, сначала тонкие, как лепестки цветов, а потом искусанные и кровавые.
Юлса подтолкнули к её обнаженному телу, брошенному уже, как ненужная кожура с плода. Она открыла глаза. Взгляд её был дик и жалок, что он вскочил и внезапно поднял её, напрягая мышцы, стараясь оттащить в сторону. Он сам не знал, зачем это делает, но волок и волок, задыхаясь, пока не спрятал её за высокими камнями. Он боялся, что мужчины придут снова.
И потом, когда уже были подняты паруса и они прошли вдоль опустошённого берега, он смотрел, таясь от остальных, на груду камней, чувствуя, как странная боль и пустота поселяются в его груди.
Он был невежественен, как все люди в то время, почти ничего не знал о мире, но обладал изощрённым чутьём на опасность. Он одинаково хорошо ориентировался среди людей, зверей и между камнями. Может быть поэтому вожак и сделал его разведчиком.
Они долго плыли открытым морем, опасаясь встреч, поэтому все вокруг было для них враждебно, как и они были враждебны всему миру, пока не наткнулись на эту бухту. Запасы пищи и воды истощились; все были раздражены и измучены качкой и с завистью смотрели на Юлса, который стоял уже на твёрдой земле. Желания их были примитивны: они хотели поскорее растянуться на голом берегу, разжечь, не таясь, костры, выпотрошить козу или барана, пить пресную воду, смешанную с вином. Они не стремились ни к домам, ни к детским колыбелям, потому что ничего не знали об этом. Но вереницы женщин, виденных ими раньше, носились в их беспокойных снах.
Берег был пуст и как будто мирен, но вожак не верил этому и послал одного Юлса. Роптать было бесполезно; они всё равно простоят в море на якоре до второго рассвета, если только Юлс не вернётся раньше.
Когда он стал взбираться по крутому склону, ноги его утопали в цветных камушках, но он уже не нагибался за ними. С вершины Юлс бросил последний настороженный взгляд вокруг. За спиной его оставалось море, а впереди лежали ложбины с курящейся землёй и пучками трав, высоких и колеблемых ветром. Склоны холмов были голы, кое-где выступал скальный камень. Бухта ограничивалась с трёх сторон горами; их дикие очертания опять встревожили и очаровали Юлса. Он заприметил на западе одну вершину, похожую на великаний перст, и решил держать её по левую руку.
Махнув условно гребцам, он последний раз бросил взгляд на свирепый корабль – такой маленький и безобидный издали, как скорлупа раздавленного ореха, - и стал спускаться в ложбину…» Продолжение следует.