Любовь в стиле рок (окончание)

Мне удалось все-таки закончить свою историю любви именно сегодня

Начало истории здесь

* * * * * * * * * * * *

Остаток лета мы были предоставлены друг другу целиком и полностью. Книги, наконец, отступили в сторону, и мы спокойно наслаждались своим уединенным обществом в нашем излюбленном месте. Мы мило беседовали на разные темы, в поисках точек соприкосновения, и каждый раз убеждались в родстве душ и абсолютном сходстве нашего мировоззрения и интересов. Мы любили обсуждать страны, в которых хотелось бы побывать, или найти свое пристанище. Самым райским местечком для нас обоих считалась тихая деревня у подножья Альпийских гор или на Балеарских островах. Франция, Швейцария, Италия, Испания. Эти страны вызывали в нас особенный трепет. Мы оба были влюблены в романские языки и выразили желание заниматься не только французским, но также итальянским и испанским. Из литературы мы единодушно выделяли французский романтизм и критический реализм. Гюго, Шатобриан, Мопассан, Флобер и Бальзак были самыми любимыми классиками. Мы мечтали прочесть всю английскую и французскую классику в оригинале.

Наше общение было проникнуто такой душевной нежностью, и в то же время отличалось такой деликатной сдержанностью, что казалось, будто беседовали примерная выпускница института благородных девиц и скромный адъютант ее отца, представителя высшего офицерского чиновничества. Мы сидели на таком расстоянии друг от друга, словно пытались в поисках тепла пристроиться у костра, и находились от него не слишком далеко, чтобы можно было согреться, и не слишком близко, чтобы не обжечься от его пламени. Ближе находиться нам было противопоказано, иначе мы могли бы потерять голову и позабыть о рамках приличия, предусмотренных нахождением в детском образовательном учреждении. К тому же томление наших сердец протекало по-разному. Она поспевала слишком быстро, а я заметно отставал. Мне хотелось, как можно дольше смаковать этот романтический аперитив, и поэтому спешить я явно не собирался. Она, казалось, это поняла, и старалась больше не торопить события, предоставив нашим отношениям возможность развиваться своим естественным чередом. 

Август был на исходе. Подбиралась осень, насылая с севера свой прохладный ветерок. Приближалась студенческая пора, и мне пришлось оставить работу в центре детского творчества. Отпускать меня не хотели. Детям было обидно до слез, что больше не будет наших творческих огоньков под гитару. Женский коллектив жалел, что единственный молодой человек, работавший в их центре, своим уходом сделает жизнь в их заведении более прозаичной, и некому будет теперь развлекать их романсами. А для одной милой особы было немного грустно, что фильмотека снова должна была превратиться в рутинное место работы, и словно опустеть без книг, и без их ревностного почитателя. Я всем своим видом пытался дать понять, что расставаться никто не собирается, и что у нас еще вся жизнь впереди. Я собирался наведываться к ней при всяком удобном случае. Я думал, что мы будем выбираться куда-нибудь, и у нас будут настоящие романтические свидания. Поверьте, тогда я действительно так считал, и искренне в это верил.

Наступил сентябрь, и двери аудиторий распахнулись, приветливо встречая своих любознательных обитателей. Огромные доски начали о чем-то шептать скрипучим голосом мела, выписывающего слова из священных свитков знаний. Толстые тетради стали заполняться конспектами, пока еще аккуратным убористым почерком. К лекциям добавились веселые посиделки в парке и в кафешках. Началась студенческая жизнь. Вскоре нам выдали внушительные списки книг по русской и зарубежной литературе, списки текстов на английском и французском языках. Читать приходилось везде, на переменах, в парке, в транспорте. Мне очень недоставало чтения в полюбившейся обстановке – фильмотеке. Не хватало присутствия той, чей нежный взгляд иногда мешал сосредоточиться.
 
Теперь, когда она выпала из постоянного поля зрения, мои чувства к ней стали разгораться с новой силой. Я стал о ней чаще думать. Я очень скучал по ней. Я вдруг понял, что она была единственной, кто наполнял мою жизнь смыслом. Мне захотелось быть с ней рядом все свое время, двадцать четыре часа в сутки, но и этого было бы мало. Я уже стал жалеть, что поступил в университет. Уж лучше бы работал в том центре, учил бы детей поэзии и музыке, развлекал бы коллег своими песнями, помогал бы ей справляться с пленками. Но никто, конечно, мне бы не позволил бросить университет, и тем более она. Мое рвение к знаниям происходило у нее на глазах, и она бы ни за что не позволила себе лишить меня возможности получить образование.

Между нами снова выросла стена из книг. Их стало еще больше, чем до вступительных экзаменов. Можно было бы брать их с собой и заезжать к ней после лекций, но это было бы уже слишком – наведываться с книгами после тех нескольких месяцев, когда я превратил фильмотеку в свой частный читальный зал, когда за окном благоухала весна, и буйствовало яркими красками лето, а чье-то нежное сердце томилось в ожидании, когда месье книголюб соизволит оторваться от книг.
 
Однажды, когда я читал Гомера, и передо мной только начали разгораться эпические сражения под Троей, в битве за Елену Прекрасную, которая у древних греков считалась прекраснейшей из всех женщин на свете, я подумал, что просто эллины не видели девушку из фильмотеки. Ни один женский образ, изображенный на страницах древнейших рукописей дошедших до наших дней, или произведений эпохи Возрождения, Просвещения, и других эпох, никакая Джульетта или Эсмеральда, не могли сравниться с ней. На лекциях, вместо того, чтобы внимательно слушать преподавателей и писать конспекты, я исписывал толстые тетради стихами и песнями, посвященные только ей.

Конспекты – лирики тома
В них вместо образа Джульетты
И прочих образов, воспетых
Поэтами, лишь ТЫ ОДНА

Она действительно стала моей божественной музой. Я был словно окрылен ею, мысленно пускаясь в головокружительный полет фантазии, мечтая о нашем семейном гнездышке - уютном домике на Лазурном берегу, в котором царили бы счастье, идиллия и нежная любовь. Я представлял себе тихую спокойную жизнь на Французской Ривьере, которой мы бы наслаждались сначала вдвоем, а потом в нашем доме зазвучали бы детские голоса, каждое утро встречающие нас умилительным приветствием “Bonjour, maman! Bonjour, papa!” Я представлял себе белоснежные склоны альпийских гор, чей снег искрился бы под лыжами во время семейного спуска. Я думал о том, как мы плавали бы в прозрачных водах на побережье Минорки.
 
Листья уже кружились в осеннем вальсе, а моя любовь только-только расцвела как фруктовый сад. Она сочилась по всему моему телу с каждым ударом сердца. Я был готов пойти навстречу своей судьбе. Я хотел увидеться с виновницей своих грез и признаться ей во всем – в том, что я любил ее до боли в груди, и не представлял свою жизнь без неё. Я хотел встать перед ней на колено и попросить её выйти за меня. Я решил сделать ей особенный подарок, который она запомнила бы на всю жизнь. Так как денег на покупку кольца с бриллиантом у меня не было, я принялся сочинять для нее песню с особенно красивой мелодией, достойной её красоты. В моей душе рождалось много чудесных песен, но ни одна их них даже близко не могла выразить всех тех чувств, которые испытывал я к ней. Не хватало какого-то неповторимого лиричного мотива. Но одна мелодия уже начала пробиваться сквозь бесконечные перескоки нот, звучащих в моем сердце. Эта мелодия пока была похожа на бутон розы, которая уже должна была расцвести. Оставалось найти пару ярких переходов и трогательную кульминацию темы.

Казалось все шло просто замечательно, и ничто в моей жизни не предвещало нашествия роковых событий. Небо, в котором я летал на крыльях любви, было ясным, но на самом деле я не подозревал, что парил над кратером спящего вулкана, способного проснуться в любую минуту. Все произошло на безобидной вечеринке, на которой собралась вся наша группа по случаю начала студенческой жизни. По роковому стечению обстоятельств сосед хозяйки вечеринки, накануне забыл у нее дома свою гитару. После шумного застолья она попала ко мне в руки, и я начал на ней слегка наигрывать. Вся собравшаяся шумная компания вмиг превратилась в затихшую аудиторию. После недолгих уговоров я согласился спеть пару баллад Металлики и один романс. Не сказать, что мое выступление поразило всех присутствующих, но было достаточно и того, что оно произвело определенное впечатление на одного однокурсника и одну однокурсницу.
 
Однокурсник решил познакомить меня со своим другом, который очень хорошо играл на гитаре и хотел создать свою рок-группу. А у однокурсницы дедушка, преподавал гитару в музыкальном училище, и она сказала, что при желании я мог бы брать у него частные уроки. И я принял оба предложения с радостью. Тогда я еще не знал, что случись та вечеринка немного позже, после того, как я успел бы наведаться к своей возлюбленной, чтобы объясниться с ней в любви и сделать предложение, то небесный свод, в котором ярко светила звезда пленительного счастья, всегда бы оставался ясным, а дремлющей вулкан моих страстей так никогда бы и не проснулся. Но случайно забытая гитара уже сделала свое дело. Последующие после вечеринки события открыли мое сердце новому увлечению, переросшего во всепоглощающую страсть, которая намертво привязала мои руки своими стальными струнами к деревянному грифу гитары.

На следующий день мы с однокурсником заехали к его другу. Женя и вправду играл замечательно. У него был отменный слух, позволяющий ему воспроизводить любую музыку без нот, и он вкладывал в гитару всю свою душу и страсть. Он достаточно виртуозно сыграл композиции некоторых известных рок-исполнителей. Особенно меня воодушевила его техника исполнения соло. Его пальцы перемещались по грифу так бегло, что иногда было трудно уследить за всеми его движениями. Я был так впечатлен его игрой, что мы тут же начали обсуждать с ним совместное творчество, придумывать название для группы, выбирать стили и направления.

А вот игра Александра Петровича, педагога по гитаре, тронула меня до глубины души и пробудила во мне настоящую страсть к музыке. Его исполнение было наполнено жизнью, энергией и поразительно эмоциональными нотками души,  Чувствовались руки истинного маэстро. Следует отметить, что мое исполнение привело его в крайнее недоумение, и он даже не хотел за меня браться, но после уговоров своей внучки и из-за нужды, в которой он находился вследствие развалившейся экономики, ему пришлось согласиться на частные уроки со мной.
 
Все наши уроки начинались с его десятиминутного выступления. Со мной в этот момент творилось нечто невероятное. Лично мне, в частном порядке, настоящий гитарный самурай, ученик самого Иванова-Крамского, устраивал маленький концерт. Его исполнение наполняло меня такими фантастическими эмоциями, что я легко терял чувство реальности, и уносился в другие страны и эпохи. Причудливые лады Барокко, мелодии светского Ренессанса и завораживающие готические мотивы отправляли меня в средневековые Флоренцию и Венецию. Слушая яркую и ритмичную музыку испанских школ, я мысленно бродил по узким улочкам Гранады, Севильи и Сарагосы. Однажды он принес ноты французского шансона в переложении для гитары, и подарил мне виртуальное путешествие по Монмартру и Латинскому Кварталу в Париже. В конце выступления он сказал, “Не знаю, как я опустился до такой пошлятины, но переложение просто гениально.”

Его классическая школа была довольно строгой и требовала от меня полной дисциплины и максимум прилежания. Первым делом он принялся ставить мне руки, заставляя выворачивать кисти так, что они смахивали на ковш экскаватора.  Он также выправлял мою осанку и просил относиться к гитаре нежно, как к женщине. Он сразу завалил меня гаммами, этюдами и пьесами. Музицировать приходилось часами каждый день. Но я так полюбил гитару, и был ею так поглощен, что, несмотря на всю строгость классической школы, ужасные боли и мозоли на подушечках пальцев, и обилие нот перед глазами, я готов был проводить с гитарой все свое время.

Не смотря на то, что я страстно полюбил классическую гитару, ей не удалось вторгнуться в мое сердце так, чтобы хоть как-то поколебать статус-кво моей любимой девушки. Однако чего не удалось классической гитаре, удалось купленной по случаю создания рок-группы электрогитаре, которая перевернула мою жизнь верх дном. Это был совершенно другой звук, всепроникающий и пронизывающий насквозь. Воинственные гитарные рифы, построенные на нижних квартах и квинтах, сладкие переливы арпеджио и соло, затяжное глиссандо, пронзительный писк искусственных флажолетов, все это приводило меня в состояние крайнего экстаза. Электрогитара почти полностью завладела моим сердцем, умом, и забрало мою душу.
 
В итоге я перестал постоянно думать о той, кому еще недавно пытался посвятить песню всей моей жизни. Она в это время ждала и верила, что ее избранник скоро появится на горизонте, чтобы увезти ее собой в заоблачные дали, даже не подозревая, что в небе на самом деле уже начали сгущаться грозные тучи, и что мое сердце было охвачено всепоглощающей и умопомрачительной страстью к электрогитаре и будоражащей музыке трэш-метала. Внутри меня началась ожесточенная схватка в битве за мое сердце. Я по-прежнему её любил, и не хотел признавать тот факт, что ее место в моем сердце пытались занять новые страстные увлечения. Я все еще хотел дописать свою песню, посвященную ей, но божественная музыка никак не хотела сойти ко мне с небес, а в моей душе уже начали играть другие мотивы. Мой визит к ней приходилось все время откладывать

Шло время. Каждый день ложился на мои плечи непосильным бременем. Разучивание и проигрывание классических произведений, репетиции с укомплектованной, наконец, рок-группой, сочинение музыки и лирики на английском языке, учеба в университете с ее бесконечными списками по русской и зарубежной литературе, все это отнимало почти все имеющееся у меня время. Я едва успевал прочитывать хотя бы основные произведения из списка книг и разучивать ноты для классической гитары. Плюс, мне пришлось давать частные уроки английского языка, чтобы вносить свою лепту в приобретение инструментов и оборудования.

Битва за мое сердце была в самом разгаре. Сначала на передний план вышло отчаянное сражение между классической гитарой и ее электрическим вариантом. Этим двум инструментам становилось все труднее уживаться друг с другом. Естественно, что предпочтение отдавалось электроинструменту. Шли месяцы, и у меня было все меньше времени и желания заниматься классикой. Как бы я не любил бессмертную классическую музыку, дошедшую до нас сквозь столетия, она в то время была просто бессильна перед обрушившимся на меня шквалом тяжелого метала. В конце концов, ей пришлось уступить свое место своему воинственному сопернику, и частные уроки по гитаре прекратились.
 
Оказавшись перед лицом с грозным титаном, которым являлся хеви-металлический рок, моя любовь к самой чудесной девушке на свете, вступила в жесточайшее противостояние. Это была настоящая смертельная схватка на выживание. Рок-музыка овладела мной почти полностью, и я отдавал все свое свободное время только ей. Но моя первая любовь не отступала, и сдаваться не собиралась. Да, я все еще держал свою возлюбленную в полном неведении относительно себя, и никак не мог собраться духом, чтобы наведаться к ней. Мне казалось, что у меня еще есть время. Но страсть к тяжелому року все время оттягивала долгожданный момент нашей встречи. Эта страсть пыталась полностью подчинить меня своей власти и вытеснить любовь из моего сердца навсегда. Любовь все еще стояла у нее на пути, и не отпускала меня в ее железные щупальца. Однако страсть к губительному металлу была настолько сильной, что мое сердце уже практически превратилось в сплав титана и стали. Но когда я уже был в шаге от того, чтобы ради разбесившихся в моей душе страстей отказаться от своей любви, моя любовь вдруг выстояла. Я понял, что по-прежнему люблю свою небесную музу, и что любовь к ней сильней всего на свете.

Спустя два года после последней нашей встречи, я наконец решился увидеться с ней, и на всех парах понесся на свою бывшую работу. Мое сердце бешено колотилось. Я был в абсолютном неведении на счет нее. Работала ли она еще там? Быть может, она вышла замуж. Станет ли она разговаривать со мной после более чем двухлетней разлуки? Галина Федоровна, ее заведующая, приняла меня довольно тепло, но то, что я узнал, меня обескуражило. Та, в кого я когда-то был безоглядно влюблен, уволилась недавно, и уехала с родителями в другой город и в другую страну. Куда именно – неизвестно. Но это было уже не важно. Внутри меня, как будто, все погасло. Значит, она меня не любила, и все мне приснилось или показалось. И замуж она хотела, быть может, не за меня – просто мысли вслух, мол, созрела для замужества. Скорее всего, и я ее не любил. Любил бы, то наведывался бы к ней при каждом удобном и неудобном случае. Наверное, по молодости и неопытности своей мы были просто увлечены друг другом. А раз так, то наши отношения все равно не выдержали испытание временем.
 
Что ж, вот и настал конец моему эпическому внутреннему противостоянию. Теперь я мог спокойно заниматься только гитарой, не считая учебников и книг по литературе. Я старался забыть свою любовь как можно быстрее и вычеркнуть ее из своего сердца. Для этого я решил полностью сосредоточиться на рок-музыке, пытаясь не вспоминать и не думать о своей первой любви никогда. И в какой-то момент мне показалось, что мне удалось это сделать. Музыка, которую я писал, стала более агрессивной и менее сентиментальной. У меня были длинные почти до пояса волосы, на фалангах серебряные перстни с черепами и кобрами, на теле футболки и нашивки в духе thrash-death metal. И хотя я не дошел до татуировок и пирсинга, вид у меня все равно был демонический. Мой характер тоже сильно изменился. Я стал грубым, жестким, заматерелым. Бросил писать лиричные стихи и песни. Любовь для меня казалась проявлением излишней сентиментальности. Девушка из фильмотеки стала просто девушкой из фильмотеки, которую я вспоминал лишь эпизодически. Я словно почувствовал, что мое сердце вдруг сделалось холодным как лед. Все как в классической сказке про Кая и Герду.

Мне очень хотелось уехать в Америку, чтобы поскорей забыть прошлую жизнь и начать новую. Мое рвение на репетициях достигло своего максимального пика. Я стал очень напористым не только по отношению к себе, но и ко всем участникам группы. Я заставлял всех работать, не покладая рук. Часто мы проводили репетиции по ночам. На нашей репетиционной базе мы ели, спали и жили. Вскоре некоторые из участников стали пропускать репетиции. Ребята вроде бы рвались к красивой жизни в Америке, но в то же время не готовы были лишать себя радости, например, повеселиться с друзьями на лавочке, попивая пиво и обнимая девочек. Отношения в группе стали очень напряженными. Все это привело к тому, что, не выдержав деспотизма с моей стороны, группа решила со мной расстаться. Все мои аргументы по поводу серьезного подхода к делу были напрасны. Мне просто указали на дверь. Я, конечно, не то, что был сильно расстроен – три года трудов и стараний коту под хвост. А ведь осталось то всего ничего - отшлифовать до блеска технику исполнения и выучить еще дюжину своих и чужих треков. И дальше вперед – дорога в Америку открыта. Но ребята спеклись еще в самом начале долгого творческого пути. FUCK THIS ROCK MUSIC!

Я охладел к музыке моментально. После пары фестивалей и нескольких концертов в местных домах культуры за три года я остался с разбитым корытом, именно так после разрыва с группой выглядели мои гитара, колонка и усилитель. Для того, чтобы начать все заново уже не было ни сил, ни желания. Я не знал никого, кто мог бы готовиться к поездке за океан с таким же рвением как у меня и с такой же самоотдачей. И даже если бы нам удалось благополучно пересечь воды Атлантики, то по приезду нас бы ждали новые вызовы. Продюсерский контракт казался чем-то из области фантастики. Я уже не был уверен в том, что моя музыка могла кого-то заинтересовать. Я чувствовал, что для этого мне не хватало ни таланта, ни мастерства. А вечное мытарство по клубам и барам, чтобы зарабатывать себе на жизнь, развлекая местных завсегдатаев, пока они беснуются в пьяном угаре, было не совсем то, о чем я мечтал. С музыкой нужно было завязывать. Получить образование и найти подходящую работу, вот что мне теперь больше всего хотелось. Ну а дальше карьера, семья, все, как обычно.

Я отстриг свои длинные волосы и избавился от всех атрибутов хеви-металлической субкультуры. Когда я вошел в аудиторию в своем новом облике, группа застыла от изумления. Мои однокурсницы уже забыли, как я выглядел на первом семестре, и, увидев меня перевоплощенным, не преминули заметить, что таким я им нравлюсь гораздо больше. Увидев своих повзрослевших сокурсниц, которых все эти годы я не замечал, таких красивых и цветущих, мое сердце стало постепенно оттаивать. Мне вдруг захотелось в кого-нибудь влюбиться и вновь вернуться к романтичной лирике. Но нигде, ни у себя в группе, ни в университете, ни во всех тех местах, где я бывал, я не видел ту, которая бы могла разбудить во мне столь нежные чувства, которые когда-то заставили меня творить трогательные песни о любви.
 
Иногда в мое сердце залетали искорки, способные вызывать легкий дымок влюбленности, который, правда, рассеивался очень быстро, так и не сумев разжечь в нем настоящее пламя. Кто бы ни пытался близко подобраться к моему сердцу, какой бы красивой и умной она не была, мое сердце было словно наглухо заперто изнутри. Мне как будто бы чего-то не хватало. В моем сознании присутствовал некий образ, идеал девушки моей мечты. Сначала этот образ приобретал смутные очертания, но со временем, он начал проявлять в себе до боли знакомые черты.

Девушка с розами в руках. Ее улыбку, ее взгляд, ее красивый внутренний мир, как бы я ни старался в свое время, так и не удалось отправить в полное забвение. Оглянувшись на несколько лет назад, я вдруг осознал свою роковую ошибку. Ради своей безудержной страсти к рок-музыке и мнимого творческого успеха я потерял настоящую жемчужину своего сердца, без которого в нем теперь пусто и темно. А может все это иллюзии. Может быть, я и не терял ее вовсе, потому что она никогда не была моей. Просто мне льстило внимание столь красивой и чудесной девушки, и то, что между нами было – плод моего воображения. А на самом деле я был просто её не достоин.

Прошло время. Я закончил университет. Стал работать гидом, переводчиком, давал частные уроки, пытался устроить себя в этой жизни, в которой постепенно все налаживалось. Я увлекся программированием и стал строить смелые планы в сфере информационных технологий и индустрии компьютерных игр. Я все еще не отчаивался встретить девушку своей мечты. Мое сердце было готово любить как никогда. И вот однажды я шел по улице и встретил Веру Николаевну, свою бывшую заведующую в том самом центре детского творчества. Она обрадовалась, когда увидела меня, стала расспрашивать о том, как у меня дела, работа, личная жизнь. Услышав типичные в такой ситуации ответы, она вдруг спросила:

“Володя, как ты мог пройти мимо такой девушки?”

Несмотря на то, что её вопрос был для меня довольно неожиданным, в моих мыслях сразу промелькнуло - значит, она меня все-таки любила, и мне ничто не приснилось и не показалось. Но понимание того, какую непростительную ошибку я совершил, и что я вообще наделал, ко мне еще не успело прийти. Я попытался собраться с мыслями, прежде чем что-то сказать, но Вера Николаевна, не дождавшись ответа, продолжила:

“Она два года ждала тебя и надеялась, что ты вдруг объявишься, не хотела уезжать. Неужели она тебе была безразлична? Такая красавица, такая умница. Из всех парней, которые попадались у нее на пути, она выбрала именно тебя, а ты взял и прошел мимо неё. Не знаю, что именно между вами было, но ты разбил ей сердце, Володь. Такой хорошей девушке. Разве так можно?”

Теперь я точно был лишен всяких слов, и я не мог вымолвить что-нибудь вразумительное. Вместо этого я почувствовал, как меня сильно ужалило что-то в самое сердце, как моя душа начала сжиматься от боли, глаза сделались мокрыми, а затем по щекам покатились две огромные слезы. Я вдруг, наконец, понял, каким отвратительным был мой тогдашний поступок, и мне было ужасно стыдно за это. Увидев мое состояние, Вера Николаевна, деликатно выдержав паузу, спросила, все ли у меня в порядке. Сделав над собой усилие, я едва выдавил из себя:

“Я не знал.”

“Не знал что?” спросила она, не совсем понимая, о чем я.

“Не знал, что именно между нами было. Не знал, что это была любовь.” ответил я, полагая, что это поможет мне хоть как-то объясниться.

Но, услышав мой ответ, Вера Николаевна лишь поправила свои очки, посмотрела на меня внимательно, и, чувствуя, что я чего-то недоговаривал, продолжила:

“Как этого можно было не понимать, Володь? Неужели ты был настолько слеп? Как ты, такой толковый умный парень, мог ничего не видеть и ничего не замечать?”

Поняв, что просто так мне от ответа не уйти, но, все еще не представляя, что мне на это все сказать, я мысленно вернулся к известным событиям, и из меня вдруг стало вырываться:

“Я не понимал, что она значила для меня, пока я ее не потерял. Не понимал, что со мной было в то время, что происходило вокруг. Я просто очень сильно запутался. Я не понимал, что могу разбить ей сердце, и мне очень жаль, если я причинил ей боль. Я виноват. Мне очень стыдно. И я не знаю, что еще сказать в свое оправдание.”

Все это было сказано со всей искренностью и с такой болью в сердце, что теперь о чем-то задумалась Вера Николаевна, но после не очень длинной паузы она вдруг дотронулась до моего плеча и сказала:

“Ладно, не переживай, встретишь кого-нибудь еще. У нее сейчас все хорошо, вышла замуж, родила сына.”

Мое сердце немного оживилось, и, почувствовав небольшое облегчение, я тихо спросил:

“Вы с ней поддерживаете связь?”

“Лично с ней не общаюсь. Вижу иногда ее одноклассницу. Они переписываются.” ответила она, наблюдая мое оживление.

В этот момент, понимая, что та, чье счастье для меня вдруг стало важнее всего на свете, сможет почувствовать ту же боль, что и я, если узнает, чем вся эта история закончилась, и почему все так произошло, я начал просить свою бывшую заведующую:

“Пожалуйста, не передавайте ей, что вы меня встретили, и то, что я вам только что сказал. Я не хочу, чтобы она об этом знала, пожалуйста.”

Прочитав в моих глазах мою боль и в то же самое время особенную нежность при мысли о ней, моя бывшая заведующая спросила меня:

“Ты все еще ее любишь?”

Ее вопрос задел меня за живое. Помня все наши встречи, и ясно представляя ее перед глазами, из меня начало вырываться запоздалое признание:

“Да, люблю! Всей душой. И она теперь тут застрянет в моем сердце навсегда. И мне придется всю жизнь мучаться с этой болью. Но это не важно. Я хочу, чтобы у нее все было хорошо, чтобы она была счастлива, только не напоминайте ей обо мне, пожалуйста, я вас очень прошу!”

Я не знаю, вняла ли бывшая заведующая моим словам и выполнила ли она впоследствии мою просьбу, но она искренне попыталась меня успокоить:

“Ладно, не вини себя сильно. Что поделаешь, раз все так вышло. Прошлого не вернешь. У вас у обоих будет все хорошо. Вместе вы, или врозь. Вы оба такие хорошие и каждый из вас будет счастлив.”

На том мы и разошлись. Я поймал такси и поехал домой. Мне нужно было срочно запереться в своей комнате и уткнуться лицом в подушку.

С тех пор было пролито немало слез. Это были слезы обиды на самого себя, за то, что я упустил свое счастье, когда он было у меня в руках. Это были слезы сожаления о случившимся, о том, что любовь мне не простит моего предательства, и больше не предоставит мне еще шанс на то, чтобы я мог все исправить. Это были слезы искреннего раскаяния перед девушкой, которую я потерял навсегда, так и не оправдав её ожиданий, за то, что разбил ей сердце и причинил боль. Я понимал, что никогда не смогу простить себя за это. Меня успокаивала только одна мысль, а точнее надежда, что она была счастлива, и ей довелось найти свою настоящую любовь.
 
Ну а что касается наших с ней отношений. Я стал задумываться со временем о том, посчастливилось ли нам, по иронии судьбы, оказаться в одно и то же время в одном и том же месте, и о том, почему мы выбрали друг друга. Ответа у меня до сих пор нет. Наверно это был и не наш выбор. Любовь решает в кого нам влюбиться и кого любить. Не знаю как ей, все еще любимой мной девушке, теперь правда уже женщине, но я считаю, что мне повезло встретиться с ней, и испытать нечто особенное, то, что, возможно, случается с нами только раз в жизни, если вообще случается. Любовь к ней дала мне возможность прочувствовать всю богатую палитру чувств и эмоций, которая может возникнуть во взаимоотношения между мужчиной и женщиной, и научила меня многому. В любом случае мы подарили друг другу те несколько месяцев, во время которых нам довелось пережить одни из самых ярких и незабываемых моментов нашей жизни, без которых жизнь может казаться блеклой и прозаичной.

Спустя восемь лет после описанных событий, когда мне было 28, я снова встретил девушку своей мечты. Ей было 18. Для меня она оказалась самой красивой девушкой, которую я когда-либо встречал в своей жизни. У нее была добрая и веселая натура, и я влюбился в нее с первого взгляда. У нее было столько общего с той, которая впервые привела меня в это чудесное чувство, что мне казалось, будто я вернулся на восемь лет назад. Та же стройная фигура, та же чарующая грация, те же длинные, но уже каштановые волосы, те же красивые, но теперь зеленые глаза. Ее лучезарная улыбка могла ослепить даже сквозь солнцезащитные очки, а ее веселый звенящий смех мог оглушить, сквозь наушники, даже если в них громыхал самый увесистый хеви-метал. Ее красота, ее душа, ее потрясающее чувство юмора могли очаровать любого. Там где появлялась она, мог точно немедленно пропасть, как минимум один мужчина.
 
Она училась на факультете романо-германской филологии, осваивала английский, французский и испанский, любила читать классику, играла на фортепиано и занималась танцами в стиле джаз-модерн. У нас совпало все, интересы, мировоззрение, устремления. Было столько общего, что мы могли часами без умолку говорить обо всем подряд. Мы могли по ночам подолгу нашептывать всякие нежности. Мы могли понимать друг друга без слов. Часто кто-то из нас говорил фразу, которую другой тоже хотел сказать в это же самое время, но не успел. Мы смеялись над одними и теми же вещами, каждый день, почти всегда, когда мы о чем-то говорили или что-то наблюдали. Мы радовались всяким пустякам, наслаждались друг другом и всей этой прекрасной жизнью. Нам было так хорошо вместе, что мое объяснение в любви и предложение руки и сердца не заставили себя долго ждать. После этого мы сразу стали жить вместе.

Мы вместе уже 17 лет и она не перестает меня удивлять. С каждым годом наша любовь становиться более романтичной и нежной. У нас три замечательных мальчика, большая и счастливая семья. Потому что смысл моей жизни – любить. И все это благодаря тому, что однажды мое сердце научилось любить по настоящему. Для этого ему пришлось пройти через головокружительный романтический взлет, радость признания, пылкие чувства, и настоящую любовь, которая может смести все преграды на своем пути. Ему также пришлось пройти через разлуку и боль, которые учат дорожить тем бесценным подарком, которая преподносит судьба.

И кто говорит, что любви на свете нет, не верьте им, это ложь. Любовь есть. Просто мы иногда бываем сами не готовы к встрече с ней.

14 февраля 2017 года. Москва